Переходные объекты и переходные явления. Исследование первого «не-я»-предмета
Дональд Вудс Винникотт.
[b]Введение[/b] Хорошо известно, что после своего появления на свет младенцы сразу же начинают использовать кулаки, большие пальцы и остальные пальцы руки для стимуляции оральной эрогенной зоны, чтобы в тайном союзе с инстинктами получить в этой зоне удовлетворение. Кроме того, мы знаем, что в возрасте нескольких месяцев младенцам обоего пола нравится играть с куклами, и большинство матерей дают детям особый объект, надеясь, что они привыкнут к подобным объектам. Между этими двумя разными по времени явлениями существует определенная связь. Целесообразно провести исследование процесса трансформации первого из них во второе и при этом ввести в оборот клинический материал, которым до сих пор в определенной степени пренебрегали. [b]Первый предмет[/b] Те, кому случалось близко сталкиваться с интересами и заботами матери, знают о большом разнообразии паттернов младенцев в использовании первого «не-я»-предмета 1. Эти паттерны доступны для непосредственного наблюдения. Существует много вариантов развития событий, точкой отчета которого служит тот момент, когда младенец засовывает кулак в рот. В конце концов,это приводит к появлению привязанности к плюшевому медвежонку, кукле, мягкой игрушке или игрушке из твердого материала. Очевидно, что помимо орального возбуждения и удовлетворения здесь содержится еще один важный аспект, который, правда, может служить основой чего-то иного. [b] При этом в поле исследования оказываются многие важные проблемы, в числе которых можно назвать следующие:[/b] 1. Характер объекта. 2. Способность младенца к осознанию объекта как «не-я». 3. Местоположение объекта — снаружи, внутри, на границе. 4. Способность младенца к созданию, обдумыванию, придумьванию, кон-струированию объекта. 5. Начало нежных объектных отношений. Я ввел термины «переходный объект» и «переходные явления» для обозначения промежуточной области опыта между большим пальцем и медвежонком, между оральным эротизмом и подлинным объектным отношением, между первичной творческой деятельностью и проекцией того, что уже интроецировано; между первичным незнанием о признательности и признани ем ее («скажи "спасибо!"»). Согласно этому определению, лепет младенца или исполнение более взрослым ребенком различных песен и мелодий во время приготовления ко сну относятся к промежуточной области переходных явлений. К этой области относится также использование объектов, не являющихся частью тела младенца, но и не осознаваемых до конца как принадлежность внешней реальности. Общеизвестно, что характеристика человеческой натуры с точки зрения межличностных взаимоотношений будет неточной даже с учетом функции воображения, а также наличия сознательных и бессознательных фантазий, в том числе вытесненного бессознательного. Существует еще один способ описания людей, появившийся в результате исследований двух последних десятилетий. О каждом индивиде, достигшем стадии существования с ограничивающей мембраной, отделяющей внутреннее от внешнего, можно сказать, что этот индивид обладает внутренней реальностью — внутренним миром, который может быть богатым или бедным и находиться либо в состоянии мира либо в состоянии войны. Это помогает нам, но в достаточной ли мере? Я считаю, что если существует потребность в этой двойной характеристике, то существует и потребность в тройной характеристике: третья часть жизни человека, которую мы не можем не принимать в расчет, — это промежуточная область опыта, которая испытывает влияние со стороны внутренней реальности и внешней жизни. Этой области не уделяется особого внимания по той причине, что она считается лишь местом отдыха для индивида, занятого решением извечной человеческой задачи — не допустить взаимодействия внутренней и внешней реальности и в то же время обеспечить их связь друг с другом. Довольно часто говорят о «проверке реальности» и проводят четкое различие между апперцепцией и перцепцией. В данной работе я излагаю гипотезу о существовании промежуточного состояния между неспособностью и растущей способностью младенца к осознанию и принятию реальности. Поэтому я займусь исследованием сущности доступной младенцу иллюзии, которая во взрослой жизни становится неотъемлемой частью искусства и религии и, кроме этого, может стать еще и признаком сумасшествия, когда взрослый человек предъявляет слишком значительные требования к доверчивости других, заставляя их признать иллюзии, которых они сами не испьпъшают. Мы можем проявить уважение к иллюзорному опыту и, если пожелаем, можем собраться вместе и образовать группу на основе схожести иллюзорного опыта. Это естественная причина создания людьми группировок. Я надеюсь на понимание того, что я не имею здесь в виду игрушечного медвежонка или первое использование младенцем пальцев рук. Я не собираюсь проводить специфического исследования первого объекта объектных отношений: меня интересует первый предмет, становящийся собственностью ребенка, а также промежуточная зона между субъективно воспринимаемым и объективно воспринимаемым. [i]1 Следует особо подчеркнуть, что в данном случае использовано слово «предмет», а не слово «объект». В отпечатанном варианте доклада, розданного перед заседанием, я по ошибке использовал в одном месте слово «объект» (вместо «предмет»), и это привело к неясностям при обсуждении. В ходе него было указано, что первым «не-я»-объектом для младенца является грудь. Слово «переходный» часто употребляет Фэрберн в своей книге «Психоаналитическое исследование личности» (Fairbairn 1952), в частности на с. 35. (См. также Int. J. Psycho-Anal, 22).[/i] [b]Возникновение личного паттерна[/b] В психоаналитической литературе много говорилось о развитии от «руки во рту» до «руки на гениталиях», однако при этом меньше внимания уделялось следующей после руки во рту стадии — взаимодействию с подлинными «не-я»-объектами. Рано или поздно в развитии младенца появляется тенденция присоединять к своему личному паттерну объекты, «другие, чем я». В какой-то степени эти объекты заменяют грудь, но это не имеет отношение к данному аспекту обсуждения. Некоторые младенцы кладут большой палец в рот, а остальными пальцами гладят свое лицо посредством движений предплечья. В этом случае рот становится активным по отношению к большому пальцу, но не по отношению к остальным пальцам. Поглаживание верхней губы или другой части лица остальными четырьмя пальцами может стать более важным, чем нахождение большого пальца во рту; более того, у младенца можно наблюдать одно лишь это поглаживание при отсутствии объединения рта и большого пальца 1. [b]При усложнении аутоэротического опыта в виде сосания большого пальца обычно происходит одно из следующих явлений:[/b] (1) пальцами другой руки младенец берет в рот внешний объект, скажем, часть простыни или одеяла. Пальцы другой руки он при этом также засовывает в рот; (2) младенец держит и сосет (или просто держит) кусочек материи 2. Объектом в данном случае обычно служит салфетка и (позднее) носовой платок. Это зависит от того, что окажется доступным для младенца; (3) младенец в первые месяцы жизни начинает вырывать кусочки шерсти, собирать их и поглаживать ими лицо 3. Иногда младенцы глотают эти кусочки шерсти, что в некоторых случаях приводит к недомоганиям; (4) младенец держит большой палец во рту и издает звуки, похожие на «мам-мам», на какие-то мелодии, а также лепечет 4 и пукает. Можно предположить, что мышление или фантазирование связаны с подобного рода функциональными переживаниями. Все эти явления я называю переходными. Они имеют место у любого ребенка, приводя к возникновению вещей или явлений — комочка шерсти, уголка обычного или пухового одеяла, слова, мелодии или действий, которые становятся жизненно важными для младенца для использования во время отхода ко сну, а также его защитой от тревоги, особенно от тревоги депрессивного типа. Младенец может найти какой-то мягкий объект или тип объекта и пользоваться им, и тогда этот объект становится тем, что я называю переходным объектом. Впоследствии он по-прежнему сохраняет для младенца свою важность. Родители постепенно узнают о его ценности и берут его на прогулку с ребенком. Мать не препятствует тому, чтобы этот объект стал грязным и даже стал пахнуть, отдавая себе отсчет в том, что, если его забрать, чтобы помыть, опыт младенца перестанет быть непрерывным и перерыв в данном случае может свести на нет значение и ценность объекта для младенца. Я считаю, что паттерн переходных явлений начинает проявляться в 4-6-8-12 месяцев. Я умышленно даю такие широкие временные рамки, чтобы охватить все возможные варианты. Паттерны, возникшие в младенчестве, могут сохранить свою активность в детстве, а потому первоначальный мягкий объект продолжает оставаться со-вершенно необходимым при подготовке ребенка ко сну, в одиночестве или при угрозе депрессии. Когда ребенок здоров, у него наблюдается постепенное повышение интереса как такового и в конце концов у него сохраняется прочный интерес даже при приближении депрессивной тревоги. Потребность в специфическом объекте или поведенческом паттерне может снова появиться и в более позднем возрасте при угрозе фрустрации. Первый предмет используется в сочетании со специальными приемами, берущими начало в раннем детстве, которые могут включать в себя более не-посредственную активность аутоэротического характера или существовать отдельно от нее. Постепенно в жизни младенца появляются плюшевые медвежата, куклы и игрушки из твердых материалов. Мальчики несколько больше тяготеют к игрушкам из твердых материалов, а девочки — к игрушкам, с которыми можно играть в «семью». Важно, однако, отметить, чтомальчики и девочки практически не отличаются друг от друга в использовании первоначального «не-я»-объекта, который я называю «переходным объектом». Когда младенец начинает издавать связные звуки («мам», «та», «да»), в его языке может появиться специальное «слово», обозначающее переходный объект. Название, которое дает ребенок этим ранним объектам, очень часто имеет большое значение, и в него обычно входит слово, используемое взрослыми (которые частично вводятся ребенком в этот объект). К примеру, звук «м» в названии «ма» может появиться из-за использования взрослыми слов «малыш» или «медведь». Надо сказать, что иногда у младенца нет других переходных объектов, кроме его матери. Иногда у него могут быть такие нарушения в эмоциональном развитии, что он оказывается не в состоянии испытывать удовольствие от переходного состояния, или у него нарушается последовательность используемых объектов. Эта последовательность может, правда, сохраняться в скрытой форме. [i]1 Ср.: Freud 1905, а также Hotter 1949, с. 51. 2 Одним из самых последних примеров подобного рода — часть одеяла и кукла во рту в фильме Робертсона (Тэвистокская больница) «Ребенок ложится в больницу». 3 Данный случай объясняет использование термина «собирание шерсти», означающего «нахождение в переходной или промежуточной зоне». 4 См. последнюю статью У. К. М. Скотта «Болтовня». [/i] [b]Перечень особых качеств во взаимоотношениях[/b] 1. Младенец заявляет о своих правах на владение объектом, и мы соглашаемся с этим. Тем не менее в данном случае с самого начала имеет место частичное упразднение всемогущества. 2. Младенец нежно прижимает объект к себе, относится к нему с большой любовью и повреждает его. 3. Объект не претерпевает иных изменений, кроме изменений, которые вносит в него младенец. 4. Младенец относится к объекту с инстинктивной любовью, инстинктивной ненавистью и в дальнейшем объект подвергается агрессии в чистом виде. 5. Наряду с этим объект кажется младенцу источником тепла, имеющим определенную структуру, движущимся или совершающим действия, которые демонстрируют наличие у него жизненной силы или своей собственной реальности. 6. По нашему мнению, объект появился извне, но ребенок думает по-другому. Тем не менее объект не возник в самом ребенке, он не является галлюцинацией. 7. Объект подвергается постепенному декатексису, поэтому в течение не-скольких лет о нем еще сохраняется довольно прочное воспоминание. Я имею в виду, что у здорового ребенка переходный объект не «продвигается внутрь», а ощущение его необязательно подвергается вытеснению. Он не забывается, но о нем и не грустят. Он теряет свое значение по той причине, что переходные явления приобретают диффузный характер, распространяются по всей промежуточной области между «внутренней психической реальностью» и «внешним миром, одинаково воспринимаемым двумя людьми», то есть по всему культурному полю. Здесь предмет моего обсуждения соприкасается с игрой, художественным творчеством и оценкой, религиозными чувствами, сновидениями, а также с фетишизмом, ложью и воровством, происхождением и утратой чувства любви, наркоманией, талисманами навязчивых ритуалов и т.д. [b]Связь переходного объекта с символами[/b] Часть одеяла (или что-то другое) служит символом частичного объекта, такого, как, например, грудь. Тем не менее дело здесь не столько в его символической ценности, сколько в его актуальности: важным является не то, что он представляет собой реальную грудь (или мать), а то, что он заменяет грудь (или мать). При использовании символики младенец уже ясно понимает разницу между фантазией и фактом, между внутренними и внешними объектами, а также между первичной креативностью и перцепцией. Понятие «переходный объект» предполагает, по моему, постепенное приобретение ребенком способности к допущению сходства и различия. Я думаю, что для обозначения источника символизма во времени необходим термин, который описывает путь ребенка от полной субъективности к объективности. Мне кажется, что переходный объект (часть одеяла и т.д.) как раз и является тем, что мы можем непосредственно увидеть в этом прогрессивном по своему характеру движении к опыту. Переходный объект можно понять, не достигнув полного понимания характера символизма. Мне кажется, что правильное исследование символизма осуществимо лишь в процессе развития индивида и в лучшем случае он является переменной величиной. Рассмотрим, например, облатку Святого причастия, символизирующую тело Христа. Я думаю, что буду прав, если скажу, что римско-католическая церковь считает ее телом, а протестантская — заменой тела (напоминанием о нем, но не самим телом). Тем не менее в обоих случаях она является символом. Одна шизоидная пациентка спросила меня после Рождества, понравилось ли мне есть ее во время рождественской трапезы, а затем поинтересовалась, съел ли я ее на самом деле или только в своей фантазии. Я знал, что ни один из двух возможных ответов на последний вопрос не удовлетворит ее: расщепление в ее психике требовало двойственного ответа. [b]Теоретическое исследование[/b] На основе общепринятой психоаналитической теории можно сделать следующие выводы: 1. Переходный объект заменяет грудь или объект первых взаимоотношений. 2. Переходный объект предшествует появлению способности к проверке реальности. 3. Ребенок переходит от (магического) всемогущего контроля над переходным объектом к контролю над ним посредством манипуляции (с использованием мышечного эротизма и удовольствия от согласованности своих движений). 4. Переходный объект может в конце концов превратиться в фетишистский объект и в этом качестве проявлять активность как особенность взрослой сексуальной жизни. (По этому вопросу см. Wulff 1946.) 5. Под влиянием анально-эротической организации переходный объект может заменить фекалии (однако он приобретает запах и остается грязным по другим причинам). [b]Взаимосвязь с внутренним объектом (Кляйн)[/b] Понятие «переходный объект» интересно сравнить с понятием «внутренний объект», введенным Мелани Кляйн. Переходный объект не является внутренним объектом (последний представляет собой психическое понятие) — он является собственностью. В то же время он не является (для младенца) внешним объектом. Я бы сказал следующее. Младенец может использовать переходный объект, когда внутренний объект жив, носит реальный характер и является достаточно добрым (не слишком надоедает ему). Качества этого внутреннего объекта в свою очередь зависят от существования, живости и поведения внешнего объекта (груди, материнской фигуры, общего внимания окружения к ребенку). Плохие качества внешнего объекта или его отсутствие косвенно ведут к смерти внутреннего объекта или к тому, что этот объект становится надоедливым. После продолжительного отсутствия внешнего объекта внутренний объект перестает быть значимым для ребенка, и только после этого переходный объект также теряет свое значение. Следовательно, переходный объект может заменить «внешнюю» грудь, но он делает этокосвенным путем — через замещение «внутренней» груди. Переходный объект, в отличие от внутреннего объекта, никогда не находится под магическим контролем и, в отличие от реальной матери, не является источником внешнего контроля. [b]Иллюзия — потеря иллюзии[/b] В качестве основы для своего позитивного вклада в осмысление данной проблемы я должен сказать здесь о некоторых вещах (хотя эти вещи легко понять на практике), которые, по моему, слишком легко принимаются на веру во многих психоаналитических работах по детскому эмоциональному развитию. Ребенок не сможет перейти от принципа удовольствия к принципу реальности или к первичной идентификации и тем более выйти за пределы последней (см. Freud 1923, с. 14)1 если его мать будет недостаточно хорошей 2. Достаточно хорошая «мать» (ею необязательно должна быть родная мать) — это мать, которая активно приспосабливается к потребностям ребенка, причем ее адаптация постепенно уменьшается в соответствии с растущей способностью ребенка объяснять отсутствие адаптации и терпеть результаты фрустрации. Разумеется, родная мать ребенка лучше относится к нему, чем кто-либо другой, потому что эта активная адаптация требует непринужденного и терпеливого сосредоточения на одном ребенке, и успешные результаты заботы о ребенке зависят от степени самоотдачи, а не от степени умственного развития или полученного образования. Хорошая мать, как я уже говорил, начинает с практически полного приспособления к потребностям своего ребенка, и с течением времени степень такого приспособления уменьшается по мере возрастающей способности ребенка справляться с ее невниманием. [b]Ребенок привыкает к отсутствию постоянного внимания со стороны матери при помощи следующих средств:[/b] 1. Многократный опыт ребенка приучает его к тому, что фрустрация через какое-то время заканчивается. Сначала это количество времени, естественно, должно быть небольшим. 2. Укрепление чувства процесса. 3. Начало психической деятельности. 4. Использование аутоэротического удовлетворения. 5. Воспоминание, повторное переживание, фантазирование, сновидение; интеграция прошлого, настоящего и будущего. Если все пойдет на лад, младенец научится извлекать пользу из своего опыта фрустрации, поскольку отсутствие постоянного внимания к его желаниям приведет к тому, что объекты станут реальными, то есть ненавистными или любимыми. Из этого следует, что если все пойдет на лад, то длительное, неослабное внимание к его потребностям будет выводить ребенка из равновесия, так как адаптация подобного рода похожа на чудо, а объект, который ведет себя идеально, становится не лучше, чем чистая галлюцинация. Тем не менее вначале приспособление к ребенку должно быть практически полным. Если этого не произойдет, он не сможет приобрести способность переживать взаимоотношения с внешней реальностью и сформировать представления об этой реальности. [i]1См. также Freud 1921, с. 65. 2Одно из последствий, причем самое главное, неспособности матери быть хорошей в начале жизни ребенка подробно (на мой взгляд) обсуждается Мэрион Милнер в ее статье, опубликованной в «Сборнике, посвященном юбилею Мелани Кляйн» («Melanie Klein Birthday Volume», Hogarth Press, 1952; см. также Int. J. of Psycho-Anal., 32,1952, p. 181). Она доказы-вает, что из-за этой неспособности матери развитие Эго остается незавершенным и происходит преждевременное отделение плохого объекта от хорошего. При этом нарушается период иллюзии (которую я называю «переходной фазой»). При анализе или при различного рода деятельности в повседневной жизни можно обнаружить настойчивые поиски индивидом важного убежища ДЛЯ СВОИХ ИЛЛЮЗИЙ. В этом смысле иллюзия имеет положительное значение. См. также Freud, S. Aus denAnfdngen der Psychoanalyse: Briefe an Wilhelm Fliess. В 1895 году Freud писал (с. 402, 413), что раннее функционирование ребенка может успешно осуществляться лишь при наличии помощи извне.[/i] [b]Иллюзия и ее значение[/b] В начальный период жизни младенца мать посредством практически сто-процентного приспособления к ребенку создает у него иллюзию, что ее грудь является его частью и находится, так сказать, под магическим контролем. Говоря про заботу о ребёнке в целом, то же самое можно сказать о спокойных периодах между возбуждениями. Всемогущество является чуть ли не фактом опыта. Конечная цель матери заключается в постепенном разрушении иллюзии ребенка, но ее попытки в этом направлении будут безуспешными, если в самом начале она не предоставила достаточных возможностей для ее появления. Другими словами, грудь снова и снова создается ребенком на основе его способности к любви или (можно сказать) под влиянием его потребности. У младенца развивается субъективное явление, которое мы называем «материнской грудью» 1. В нужный момент мать помещает реальную грудь туда, где ребенок готов творить. Отсюда можно сделать вывод, что человек с самого рождения сталкивается с проблемой взаимоотношений между объективно воспринимаемым и субъективно понятым. Решение этой проблемы не поможет ему, если в раннем детстве мать плохо обращалась с ним. Промежуточная область, которую я здесь имею в виду, - это доступная ребенку область, расположенная между первичной креативностью и объективной перцепцией, основанной на проверке реальности. Переходные явления представляют собой ранние стадии использования иллюзии, без которой идея взаимоотношения человека с объектом, воспринимаемого другими как внешний, лишена для него смысла. Рис. 1 Рис. 2 Смысл рис. 1 заключается в следующем: в некоторой гипотетической точке раннего развития каждого индивида младенец в определенных ус-ловиях, обеспечиваемых его матерью, способен понять идею о чем-то, отвечающем его растущей потребности, вызванной в свою очередь напря-жением инстинктов. Нельзя сказать, что младенец с самого начала знает о том, что будет создано. Здесь появляется мать ребенка. Она дает ребенку грудь и потенциально готова его кормить. Адекватная адаптация матери к желаниям ребенка создает у ребенка иллюзию существования внешней реальности, которая соответствует способности ребенка творить: иными словами, то, что дает ему мать, частично пересекается с тем, что он может понять. С точки зрения наблюдателя ребенок воспринимает то, что на самом деле представляет собой его мать, но это еще не вся истина. Младенец воспринимает грудь лишь постольку, поскольку грудь может быть сотворена здесь и теперь. Взаимообмен между матерью и ребенком отсутствует. С психологической точки зрения ребенок сосет грудь, которая является частью его самого, а мать дает ему молоко, которое является частью ее самой. Идея взаимного обмена в психологии основывается на иллюзии. На рис. 2 области иллюзии придана определенная форма для иллю-страции основной, по моему мнению, функции переходного объекта и переходных явлений. Переходный объект и переходные явления начинаются для человека с того, что является самым важным для него, то есть надежно защищенной нейтральной зоны его опыта. О переходном объекте можно сказать, что он представляет собой результат соглашения между нами и ребенком, и мы никогда не спросим: «Ты сам придумал или это было представлено тебе извне?» Здесь важно то, что никто не ждет определенного ответа на этот вопрос, и сам вопрос подобного рода является ненужным. Эта проблема, которая вначале, несомненно, доставляет скрытое беспокойство младенцу, постепенно становится хорошо заметной, поскольку главной задачей матери (после создания возможностей для появления иллюзии) является разрушение этой иллюзии. Эта задача предшествует отнятию от груди и после него она по-прежнему остается задачей родителей и воспитателей. Иными словами, проблема иллюзии — это одна из главных человеческих проблем, которую ни один индивид не в состоянии решить окончательно, несмотря на то, что ее теоретическое понимание создает возможности для ее теоретического решения. Если дела в этом процессе постепенного разрушения иллюзии идут хорошо, то наступает период фрустраций, которые мы называем «отнятием от груди». При этом, правда, следует помнить, что, когда мы говорим о явлениях, связанных с отнятием от груди (которым уделила особое внимание миссис Кляйн), мы предполагаем существование лежащего в их основе процесса, создающего возможность для появления иллюзии и ее постепенного разрушения. Если процесс «появления и разрушения иллюзии» прекратится, младенец окажется не в состоянии нормально подготовиться к отнятию от груди и к реакции на него, и в этом случае вообще бессмысленно говорить об отнятии его от груди. Простое прекращение кормления грудью — это еще не отнятие от груди. Мы можем увидеть огромное значение отнятия от груди на примере нормального ребенка. Когда мы наблюдаем сложную реакцию ребенка на это действие, мы знаем, что это произошло в результате нормального процесса «появления и разрушения иллюзии», благодаря которому мы можем пренебречь им в наших рассуждениях о действительном отнятии от груди. 3Я имею в виду здесь умение быть матерью в самом полном смысле этого слова. Когда говорят о том, что первый объект — это грудь, слово «грудь», как я думаю, употребляется ДЛЯ замены понятия «умение быть матерью» и ДЛЯ обозначения реальной части тела. Мать может быть достаточно хорошей матерью (в том смысле, как я это понимаю) и кормя младенца из бутылочки с молоком. Если придерживаться этого расширенного по-нимания слова «грудь» и составной частью этого термина считать умение быть матерью, то тогда возникает связь между теориями раннего развития, предложенными Мелани Кляйн и Анной Фрейд. Единственным различием между ними остается лишь время их создания, являющееся несущественным различием, которое автоматически исчезнет в будущем. [b]Выводы из теории «появления и разрушения иллюзии»[/b] В статье высказано мнение о том, что задача принятия реальности остается нерешенной до конца, ни один человек не может освободиться от напряжения, связанного с наличием внутренней и внешней реальности, а освобождение от этого напряжения обеспечивается промежуточной областью опыта 4(искусство, религия, и т.д.). Эта промежуточная область является непосредственным продолжением области игры маленького ребенка, который «потерялся» в этой игре. В младенчестве эта промежуточная область необходима как начальная основа для взаимоотношений ребенка с внешним миром. Ее появление становится возможным благодаря заботе достаточно хорошей матери в ранней критической фазе. Для этого требуется непрерывность (во времени) внешней эмоциональной среды и отдельных элементов физической среды, таких, как переходный объект или переходные объекты. Переходные явления доступны младенцу благодаря интуитивному осознанию родителями напряжения, связанного с перцепцией объектов, и мы не подвергаем сомнению проявления объективности или субъективности ребенка в тех случаях, когда речь идет о переходном объекте. Если взрослый потребует от нас признать его субъективные явления объективными, то мы увидим в этом признак сумасшествия. Если же взрослый человек способен наслаждаться личной промежуточной сферой, не предъявляя при этом никаких требований, то мы можем признаться в существовании наших собственных промежуточных областей и порадоваться их совпадению, то есть общему опыту членов группы в искусстве, религии или философии. 4Ср. Riviere 1936. [b]О статье Вульффа[/b] Мне хотелось бы обратить особое внимание на уже упоминавшуюся выше статью Вульффа, в которой содержится замечательный клинический материал, служащий иллюстрацией того, что я назвал переходными объектами или переходными явлениями. Между нашими точками зрения существует определенное различие — различие между моим термином «переходный объект» и понятием Вульффа «фетишистский объект». Изучение статьи Вульффа показывает, что он использовал слово «фетишистский», когда относил к младенчеству то, что в теории обычно связывают с сексуальными перверсиями. Я не могу сказать, что он уделил в своей статье достаточно места рассуждениям о переходном объекте ребенка как здоровом раннем опыте. Я считаю, что переходные явления являются здоровыми по своей сути и носят всеобщий характер. Если же мы распространим слово «фетишистский» на нормальные явления, мы что-то упустим в значении этого термина. Я бы предпочел использовать слово «фетишистский» для описания объекта, который присутствует в случае мании, связанной с материнским фаллосом. Затем я бы сказал, что мы должны сохранить место для иллюзии материнского фаллоса, то есть идеи, носящей универсальный, а не патологический характер. Если мы сместим теперь наш акцент с объекта на слово «иллюзия», то вплотную подойдем к переходному объекту младенца. В данном случае очень важно понятие «иллюзия», которое является универсальным для области опыта. Далее мы можем позволить переходному объекту быть потенциальным материнским фаллосом, но сначала он должен стать грудью, то есть вещью, созданной младенцем и в то же время обеспечиваемой внешним окружением. В этом смысле я думаю, что исследование использования младенцем переходного объекта и переходных явлений в целом поможет пролить свет на происхождение фетишистского объекта и фетишизма. Однако мы теряем что-то ценное при движении назад от психопатологии фетишизма к переходным явлениям, относящимся к самому первому опыту, универсальным для здорового эмоционального развития и неотъемлемо связанным с ним. [b]Резюме[/b] В статье уделено внимание обширному полю наблюдения за ранними пере-живаниями здорового младенца, выраженными в основном в его взаимоотношениях с первым предметом. Первый предмет относится ко времени аутоэротических феноменов, сосания кулака и большого пальца и продолжается с появлением первой мягкой игрушки, куклы или игрушек из твердых материалов. Оно связано с внешним объектом (материнской грудью) и с внутренними объектами (магически инт-роецированной грудью), но отличается от них обоих. Переходные объекты и переходные явления относятся к области иллюзии, которая стоит у истоков опыта. Ранняя стадия развития становится возможной благодаря особой способности матери к адаптации к желаниям своего ребенка, создающей у ребенка иллюзию реальности существования того, что он создает. Эта промежуточная область опыта, которая является относительно независимой от внутренней или внешней реальности, составляет основную часть опыта младенца и сохраняется в течение всей жизни индивида как сильное переживание, связанное с искусством, религией, миром фантазий и творческой научной деятельностью. По этой причине можно говорить о позитивном значении иллюзии. Переходный объект ребенка, как правило, постепенно декатектируется (осо-бенно в случае появления культурных интересов). [b]В области психопатологии:[/b] О наркомании можно говорить как о регрессии к ранней стадии, в которой переходные явления еще носят устойчивый характер. Фетиш можно описать как активность специфического объекта или вида объекта, возникающего еще в младенческом опыте в переходной области и связанного с манией материнского фаллоса. Ложь и воровство можно описать как бессознательное стремление индивида к устранению разрыва в непрерывности опыта, связанного с переходным объектом. [b]Библиография[/b] ABRAHAM, К. The First Pregenital Stage of the Libido (1916). Selected Papers, Hogarth Press. FAIRBAIRN, R. D., Psychoanalytic Studies of the Personality, Tavistock Publications, 1952 FREUD, S. Case of Dora (1905). Collected Papers, Vol. 3, pp. 63-64. Group Psychology and the Analysis of the Ego, 1921. The Ego and the Id, 1923. HOFFER, W. The Psychoanalytic Study of the Child, Vol. III-IV, p. 51, 1949. ILUNGSWORTH, R. С Sleep Disturbances in Young Children. В. М. /., 7 April 1951. LINDNER. Jahrbuch fur Kinderheilkunde, N. F., XIV, 1879. RTVIERE, J. Int. J. Psycho-Anal., 17, p. 399, 1936. WULFF. Fetishism and Object Choice in Early Childhood. Psychoanal. Quart., 15, p. 450, 1946. http://www.winnicott.ru/
[b]Введение[/b] Хорошо известно, что после своего появления на свет младенцы сразу же начинают использовать кулаки, большие пальцы и остальные пальцы руки для стимуляции оральной эрогенной зоны, чтобы в тайном союзе с инстинктами получить в этой зоне удовлетворение. Кроме того, мы знаем, что в возрасте нескольких месяцев младенцам обоего пола нравится играть с куклами, и большинство матерей дают детям особый объект, надеясь, что они привыкнут к подобным объектам. Между этими двумя разными по времени явлениями существует определенная связь. Целесообразно провести исследование процесса трансформации первого из них во второе и при этом ввести в оборот клинический материал, которым до сих пор в определенной степени пренебрегали. [b]Первый предмет[/b] Те, кому случалось близко сталкиваться с интересами и заботами матери, знают о большом разнообразии паттернов младенцев в использовании первого «не-я»-предмета 1. Эти паттерны доступны для непосредственного наблюдения. Существует много вариантов развития событий, точкой отчета которого служит тот момент, когда младенец засовывает кулак в рот. В конце концов,это приводит к появлению привязанности к плюшевому медвежонку, кукле, мягкой игрушке или игрушке из твердого материала. Очевидно, что помимо орального возбуждения и удовлетворения здесь содержится еще один важный аспект, который, правда, может служить основой чего-то иного. [b] При этом в поле исследования оказываются многие важные проблемы, в числе которых можно назвать следующие:[/b] 1. Характер объекта. 2. Способность младенца к осознанию объекта как «не-я». 3. Местоположение объекта — снаружи, внутри, на границе. 4. Способность младенца к созданию, обдумыванию, придумьванию, кон-струированию объекта. 5. Начало нежных объектных отношений. Я ввел термины «переходный объект» и «переходные явления» для обозначения промежуточной области опыта между большим пальцем и медвежонком, между оральным эротизмом и подлинным объектным отношением, между первичной творческой деятельностью и проекцией того, что уже интроецировано; между первичным незнанием о признательности и признани ем ее («скажи "спасибо!"»). Согласно этому определению, лепет младенца или исполнение более взрослым ребенком различных песен и мелодий во время приготовления ко сну относятся к промежуточной области переходных явлений. К этой области относится также использование объектов, не являющихся частью тела младенца, но и не осознаваемых до конца как принадлежность внешней реальности. Общеизвестно, что характеристика человеческой натуры с точки зрения межличностных взаимоотношений будет неточной даже с учетом функции воображения, а также наличия сознательных и бессознательных фантазий, в том числе вытесненного бессознательного. Существует еще один способ описания людей, появившийся в результате исследований двух последних десятилетий. О каждом индивиде, достигшем стадии существования с ограничивающей мембраной, отделяющей внутреннее от внешнего, можно сказать, что этот индивид обладает внутренней реальностью — внутренним миром, который может быть богатым или бедным и находиться либо в состоянии мира либо в состоянии войны. Это помогает нам, но в достаточной ли мере? Я считаю, что если существует потребность в этой двойной характеристике, то существует и потребность в тройной характеристике: третья часть жизни человека, которую мы не можем не принимать в расчет, — это промежуточная область опыта, которая испытывает влияние со стороны внутренней реальности и внешней жизни. Этой области не уделяется особого внимания по той причине, что она считается лишь местом отдыха для индивида, занятого решением извечной человеческой задачи — не допустить взаимодействия внутренней и внешней реальности и в то же время обеспечить их связь друг с другом. Довольно часто говорят о «проверке реальности» и проводят четкое различие между апперцепцией и перцепцией. В данной работе я излагаю гипотезу о существовании промежуточного состояния между неспособностью и растущей способностью младенца к осознанию и принятию реальности. Поэтому я займусь исследованием сущности доступной младенцу иллюзии, которая во взрослой жизни становится неотъемлемой частью искусства и религии и, кроме этого, может стать еще и признаком сумасшествия, когда взрослый человек предъявляет слишком значительные требования к доверчивости других, заставляя их признать иллюзии, которых они сами не испьпъшают. Мы можем проявить уважение к иллюзорному опыту и, если пожелаем, можем собраться вместе и образовать группу на основе схожести иллюзорного опыта. Это естественная причина создания людьми группировок. Я надеюсь на понимание того, что я не имею здесь в виду игрушечного медвежонка или первое использование младенцем пальцев рук. Я не собираюсь проводить специфического исследования первого объекта объектных отношений: меня интересует первый предмет, становящийся собственностью ребенка, а также промежуточная зона между субъективно воспринимаемым и объективно воспринимаемым. [i]1 Следует особо подчеркнуть, что в данном случае использовано слово «предмет», а не слово «объект». В отпечатанном варианте доклада, розданного перед заседанием, я по ошибке использовал в одном месте слово «объект» (вместо «предмет»), и это привело к неясностям при обсуждении. В ходе него было указано, что первым «не-я»-объектом для младенца является грудь. Слово «переходный» часто употребляет Фэрберн в своей книге «Психоаналитическое исследование личности» (Fairbairn 1952), в частности на с. 35. (См. также Int. J. Psycho-Anal, 22).[/i] [b]Возникновение личного паттерна[/b] В психоаналитической литературе много говорилось о развитии от «руки во рту» до «руки на гениталиях», однако при этом меньше внимания уделялось следующей после руки во рту стадии — взаимодействию с подлинными «не-я»-объектами. Рано или поздно в развитии младенца появляется тенденция присоединять к своему личному паттерну объекты, «другие, чем я». В какой-то степени эти объекты заменяют грудь, но это не имеет отношение к данному аспекту обсуждения. Некоторые младенцы кладут большой палец в рот, а остальными пальцами гладят свое лицо посредством движений предплечья. В этом случае рот становится активным по отношению к большому пальцу, но не по отношению к остальным пальцам. Поглаживание верхней губы или другой части лица остальными четырьмя пальцами может стать более важным, чем нахождение большого пальца во рту; более того, у младенца можно наблюдать одно лишь это поглаживание при отсутствии объединения рта и большого пальца 1. [b]При усложнении аутоэротического опыта в виде сосания большого пальца обычно происходит одно из следующих явлений:[/b] (1) пальцами другой руки младенец берет в рот внешний объект, скажем, часть простыни или одеяла. Пальцы другой руки он при этом также засовывает в рот; (2) младенец держит и сосет (или просто держит) кусочек материи 2. Объектом в данном случае обычно служит салфетка и (позднее) носовой платок. Это зависит от того, что окажется доступным для младенца; (3) младенец в первые месяцы жизни начинает вырывать кусочки шерсти, собирать их и поглаживать ими лицо 3. Иногда младенцы глотают эти кусочки шерсти, что в некоторых случаях приводит к недомоганиям; (4) младенец держит большой палец во рту и издает звуки, похожие на «мам-мам», на какие-то мелодии, а также лепечет 4 и пукает. Можно предположить, что мышление или фантазирование связаны с подобного рода функциональными переживаниями. Все эти явления я называю переходными. Они имеют место у любого ребенка, приводя к возникновению вещей или явлений — комочка шерсти, уголка обычного или пухового одеяла, слова, мелодии или действий, которые становятся жизненно важными для младенца для использования во время отхода ко сну, а также его защитой от тревоги, особенно от тревоги депрессивного типа. Младенец может найти какой-то мягкий объект или тип объекта и пользоваться им, и тогда этот объект становится тем, что я называю переходным объектом. Впоследствии он по-прежнему сохраняет для младенца свою важность. Родители постепенно узнают о его ценности и берут его на прогулку с ребенком. Мать не препятствует тому, чтобы этот объект стал грязным и даже стал пахнуть, отдавая себе отсчет в том, что, если его забрать, чтобы помыть, опыт младенца перестанет быть непрерывным и перерыв в данном случае может свести на нет значение и ценность объекта для младенца. Я считаю, что паттерн переходных явлений начинает проявляться в 4-6-8-12 месяцев. Я умышленно даю такие широкие временные рамки, чтобы охватить все возможные варианты. Паттерны, возникшие в младенчестве, могут сохранить свою активность в детстве, а потому первоначальный мягкий объект продолжает оставаться со-вершенно необходимым при подготовке ребенка ко сну, в одиночестве или при угрозе депрессии. Когда ребенок здоров, у него наблюдается постепенное повышение интереса как такового и в конце концов у него сохраняется прочный интерес даже при приближении депрессивной тревоги. Потребность в специфическом объекте или поведенческом паттерне может снова появиться и в более позднем возрасте при угрозе фрустрации. Первый предмет используется в сочетании со специальными приемами, берущими начало в раннем детстве, которые могут включать в себя более не-посредственную активность аутоэротического характера или существовать отдельно от нее. Постепенно в жизни младенца появляются плюшевые медвежата, куклы и игрушки из твердых материалов. Мальчики несколько больше тяготеют к игрушкам из твердых материалов, а девочки — к игрушкам, с которыми можно играть в «семью». Важно, однако, отметить, чтомальчики и девочки практически не отличаются друг от друга в использовании первоначального «не-я»-объекта, который я называю «переходным объектом». Когда младенец начинает издавать связные звуки («мам», «та», «да»), в его языке может появиться специальное «слово», обозначающее переходный объект. Название, которое дает ребенок этим ранним объектам, очень часто имеет большое значение, и в него обычно входит слово, используемое взрослыми (которые частично вводятся ребенком в этот объект). К примеру, звук «м» в названии «ма» может появиться из-за использования взрослыми слов «малыш» или «медведь». Надо сказать, что иногда у младенца нет других переходных объектов, кроме его матери. Иногда у него могут быть такие нарушения в эмоциональном развитии, что он оказывается не в состоянии испытывать удовольствие от переходного состояния, или у него нарушается последовательность используемых объектов. Эта последовательность может, правда, сохраняться в скрытой форме. [i]1 Ср.: Freud 1905, а также Hotter 1949, с. 51. 2 Одним из самых последних примеров подобного рода — часть одеяла и кукла во рту в фильме Робертсона (Тэвистокская больница) «Ребенок ложится в больницу». 3 Данный случай объясняет использование термина «собирание шерсти», означающего «нахождение в переходной или промежуточной зоне». 4 См. последнюю статью У. К. М. Скотта «Болтовня». [/i] [b]Перечень особых качеств во взаимоотношениях[/b] 1. Младенец заявляет о своих правах на владение объектом, и мы соглашаемся с этим. Тем не менее в данном случае с самого начала имеет место частичное упразднение всемогущества. 2. Младенец нежно прижимает объект к себе, относится к нему с большой любовью и повреждает его. 3. Объект не претерпевает иных изменений, кроме изменений, которые вносит в него младенец. 4. Младенец относится к объекту с инстинктивной любовью, инстинктивной ненавистью и в дальнейшем объект подвергается агрессии в чистом виде. 5. Наряду с этим объект кажется младенцу источником тепла, имеющим определенную структуру, движущимся или совершающим действия, которые демонстрируют наличие у него жизненной силы или своей собственной реальности. 6. По нашему мнению, объект появился извне, но ребенок думает по-другому. Тем не менее объект не возник в самом ребенке, он не является галлюцинацией. 7. Объект подвергается постепенному декатексису, поэтому в течение не-скольких лет о нем еще сохраняется довольно прочное воспоминание. Я имею в виду, что у здорового ребенка переходный объект не «продвигается внутрь», а ощущение его необязательно подвергается вытеснению. Он не забывается, но о нем и не грустят. Он теряет свое значение по той причине, что переходные явления приобретают диффузный характер, распространяются по всей промежуточной области между «внутренней психической реальностью» и «внешним миром, одинаково воспринимаемым двумя людьми», то есть по всему культурному полю. Здесь предмет моего обсуждения соприкасается с игрой, художественным творчеством и оценкой, религиозными чувствами, сновидениями, а также с фетишизмом, ложью и воровством, происхождением и утратой чувства любви, наркоманией, талисманами навязчивых ритуалов и т.д. [b]Связь переходного объекта с символами[/b] Часть одеяла (или что-то другое) служит символом частичного объекта, такого, как, например, грудь. Тем не менее дело здесь не столько в его символической ценности, сколько в его актуальности: важным является не то, что он представляет собой реальную грудь (или мать), а то, что он заменяет грудь (или мать). При использовании символики младенец уже ясно понимает разницу между фантазией и фактом, между внутренними и внешними объектами, а также между первичной креативностью и перцепцией. Понятие «переходный объект» предполагает, по моему, постепенное приобретение ребенком способности к допущению сходства и различия. Я думаю, что для обозначения источника символизма во времени необходим термин, который описывает путь ребенка от полной субъективности к объективности. Мне кажется, что переходный объект (часть одеяла и т.д.) как раз и является тем, что мы можем непосредственно увидеть в этом прогрессивном по своему характеру движении к опыту. Переходный объект можно понять, не достигнув полного понимания характера символизма. Мне кажется, что правильное исследование символизма осуществимо лишь в процессе развития индивида и в лучшем случае он является переменной величиной. Рассмотрим, например, облатку Святого причастия, символизирующую тело Христа. Я думаю, что буду прав, если скажу, что римско-католическая церковь считает ее телом, а протестантская — заменой тела (напоминанием о нем, но не самим телом). Тем не менее в обоих случаях она является символом. Одна шизоидная пациентка спросила меня после Рождества, понравилось ли мне есть ее во время рождественской трапезы, а затем поинтересовалась, съел ли я ее на самом деле или только в своей фантазии. Я знал, что ни один из двух возможных ответов на последний вопрос не удовлетворит ее: расщепление в ее психике требовало двойственного ответа. [b]Теоретическое исследование[/b] На основе общепринятой психоаналитической теории можно сделать следующие выводы: 1. Переходный объект заменяет грудь или объект первых взаимоотношений. 2. Переходный объект предшествует появлению способности к проверке реальности. 3. Ребенок переходит от (магического) всемогущего контроля над переходным объектом к контролю над ним посредством манипуляции (с использованием мышечного эротизма и удовольствия от согласованности своих движений). 4. Переходный объект может в конце концов превратиться в фетишистский объект и в этом качестве проявлять активность как особенность взрослой сексуальной жизни. (По этому вопросу см. Wulff 1946.) 5. Под влиянием анально-эротической организации переходный объект может заменить фекалии (однако он приобретает запах и остается грязным по другим причинам). [b]Взаимосвязь с внутренним объектом (Кляйн)[/b] Понятие «переходный объект» интересно сравнить с понятием «внутренний объект», введенным Мелани Кляйн. Переходный объект не является внутренним объектом (последний представляет собой психическое понятие) — он является собственностью. В то же время он не является (для младенца) внешним объектом. Я бы сказал следующее. Младенец может использовать переходный объект, когда внутренний объект жив, носит реальный характер и является достаточно добрым (не слишком надоедает ему). Качества этого внутреннего объекта в свою очередь зависят от существования, живости и поведения внешнего объекта (груди, материнской фигуры, общего внимания окружения к ребенку). Плохие качества внешнего объекта или его отсутствие косвенно ведут к смерти внутреннего объекта или к тому, что этот объект становится надоедливым. После продолжительного отсутствия внешнего объекта внутренний объект перестает быть значимым для ребенка, и только после этого переходный объект также теряет свое значение. Следовательно, переходный объект может заменить «внешнюю» грудь, но он делает этокосвенным путем — через замещение «внутренней» груди. Переходный объект, в отличие от внутреннего объекта, никогда не находится под магическим контролем и, в отличие от реальной матери, не является источником внешнего контроля. [b]Иллюзия — потеря иллюзии[/b] В качестве основы для своего позитивного вклада в осмысление данной проблемы я должен сказать здесь о некоторых вещах (хотя эти вещи легко понять на практике), которые, по моему, слишком легко принимаются на веру во многих психоаналитических работах по детскому эмоциональному развитию. Ребенок не сможет перейти от принципа удовольствия к принципу реальности или к первичной идентификации и тем более выйти за пределы последней (см. Freud 1923, с. 14)1 если его мать будет недостаточно хорошей 2. Достаточно хорошая «мать» (ею необязательно должна быть родная мать) — это мать, которая активно приспосабливается к потребностям ребенка, причем ее адаптация постепенно уменьшается в соответствии с растущей способностью ребенка объяснять отсутствие адаптации и терпеть результаты фрустрации. Разумеется, родная мать ребенка лучше относится к нему, чем кто-либо другой, потому что эта активная адаптация требует непринужденного и терпеливого сосредоточения на одном ребенке, и успешные результаты заботы о ребенке зависят от степени самоотдачи, а не от степени умственного развития или полученного образования. Хорошая мать, как я уже говорил, начинает с практически полного приспособления к потребностям своего ребенка, и с течением времени степень такого приспособления уменьшается по мере возрастающей способности ребенка справляться с ее невниманием. [b]Ребенок привыкает к отсутствию постоянного внимания со стороны матери при помощи следующих средств:[/b] 1. Многократный опыт ребенка приучает его к тому, что фрустрация через какое-то время заканчивается. Сначала это количество времени, естественно, должно быть небольшим. 2. Укрепление чувства процесса. 3. Начало психической деятельности. 4. Использование аутоэротического удовлетворения. 5. Воспоминание, повторное переживание, фантазирование, сновидение; интеграция прошлого, настоящего и будущего. Если все пойдет на лад, младенец научится извлекать пользу из своего опыта фрустрации, поскольку отсутствие постоянного внимания к его желаниям приведет к тому, что объекты станут реальными, то есть ненавистными или любимыми. Из этого следует, что если все пойдет на лад, то длительное, неослабное внимание к его потребностям будет выводить ребенка из равновесия, так как адаптация подобного рода похожа на чудо, а объект, который ведет себя идеально, становится не лучше, чем чистая галлюцинация. Тем не менее вначале приспособление к ребенку должно быть практически полным. Если этого не произойдет, он не сможет приобрести способность переживать взаимоотношения с внешней реальностью и сформировать представления об этой реальности. [i]1См. также Freud 1921, с. 65. 2Одно из последствий, причем самое главное, неспособности матери быть хорошей в начале жизни ребенка подробно (на мой взгляд) обсуждается Мэрион Милнер в ее статье, опубликованной в «Сборнике, посвященном юбилею Мелани Кляйн» («Melanie Klein Birthday Volume», Hogarth Press, 1952; см. также Int. J. of Psycho-Anal., 32,1952, p. 181). Она доказы-вает, что из-за этой неспособности матери развитие Эго остается незавершенным и происходит преждевременное отделение плохого объекта от хорошего. При этом нарушается период иллюзии (которую я называю «переходной фазой»). При анализе или при различного рода деятельности в повседневной жизни можно обнаружить настойчивые поиски индивидом важного убежища ДЛЯ СВОИХ ИЛЛЮЗИЙ. В этом смысле иллюзия имеет положительное значение. См. также Freud, S. Aus denAnfdngen der Psychoanalyse: Briefe an Wilhelm Fliess. В 1895 году Freud писал (с. 402, 413), что раннее функционирование ребенка может успешно осуществляться лишь при наличии помощи извне.[/i] [b]Иллюзия и ее значение[/b] В начальный период жизни младенца мать посредством практически сто-процентного приспособления к ребенку создает у него иллюзию, что ее грудь является его частью и находится, так сказать, под магическим контролем. Говоря про заботу о ребёнке в целом, то же самое можно сказать о спокойных периодах между возбуждениями. Всемогущество является чуть ли не фактом опыта. Конечная цель матери заключается в постепенном разрушении иллюзии ребенка, но ее попытки в этом направлении будут безуспешными, если в самом начале она не предоставила достаточных возможностей для ее появления. Другими словами, грудь снова и снова создается ребенком на основе его способности к любви или (можно сказать) под влиянием его потребности. У младенца развивается субъективное явление, которое мы называем «материнской грудью» 1. В нужный момент мать помещает реальную грудь туда, где ребенок готов творить. Отсюда можно сделать вывод, что человек с самого рождения сталкивается с проблемой взаимоотношений между объективно воспринимаемым и субъективно понятым. Решение этой проблемы не поможет ему, если в раннем детстве мать плохо обращалась с ним. Промежуточная область, которую я здесь имею в виду, - это доступная ребенку область, расположенная между первичной креативностью и объективной перцепцией, основанной на проверке реальности. Переходные явления представляют собой ранние стадии использования иллюзии, без которой идея взаимоотношения человека с объектом, воспринимаемого другими как внешний, лишена для него смысла. Рис. 1 Рис. 2 Смысл рис. 1 заключается в следующем: в некоторой гипотетической точке раннего развития каждого индивида младенец в определенных ус-ловиях, обеспечиваемых его матерью, способен понять идею о чем-то, отвечающем его растущей потребности, вызванной в свою очередь напря-жением инстинктов. Нельзя сказать, что младенец с самого начала знает о том, что будет создано. Здесь появляется мать ребенка. Она дает ребенку грудь и потенциально готова его кормить. Адекватная адаптация матери к желаниям ребенка создает у ребенка иллюзию существования внешней реальности, которая соответствует способности ребенка творить: иными словами, то, что дает ему мать, частично пересекается с тем, что он может понять. С точки зрения наблюдателя ребенок воспринимает то, что на самом деле представляет собой его мать, но это еще не вся истина. Младенец воспринимает грудь лишь постольку, поскольку грудь может быть сотворена здесь и теперь. Взаимообмен между матерью и ребенком отсутствует. С психологической точки зрения ребенок сосет грудь, которая является частью его самого, а мать дает ему молоко, которое является частью ее самой. Идея взаимного обмена в психологии основывается на иллюзии. На рис. 2 области иллюзии придана определенная форма для иллю-страции основной, по моему мнению, функции переходного объекта и переходных явлений. Переходный объект и переходные явления начинаются для человека с того, что является самым важным для него, то есть надежно защищенной нейтральной зоны его опыта. О переходном объекте можно сказать, что он представляет собой результат соглашения между нами и ребенком, и мы никогда не спросим: «Ты сам придумал или это было представлено тебе извне?» Здесь важно то, что никто не ждет определенного ответа на этот вопрос, и сам вопрос подобного рода является ненужным. Эта проблема, которая вначале, несомненно, доставляет скрытое беспокойство младенцу, постепенно становится хорошо заметной, поскольку главной задачей матери (после создания возможностей для появления иллюзии) является разрушение этой иллюзии. Эта задача предшествует отнятию от груди и после него она по-прежнему остается задачей родителей и воспитателей. Иными словами, проблема иллюзии — это одна из главных человеческих проблем, которую ни один индивид не в состоянии решить окончательно, несмотря на то, что ее теоретическое понимание создает возможности для ее теоретического решения. Если дела в этом процессе постепенного разрушения иллюзии идут хорошо, то наступает период фрустраций, которые мы называем «отнятием от груди». При этом, правда, следует помнить, что, когда мы говорим о явлениях, связанных с отнятием от груди (которым уделила особое внимание миссис Кляйн), мы предполагаем существование лежащего в их основе процесса, создающего возможность для появления иллюзии и ее постепенного разрушения. Если процесс «появления и разрушения иллюзии» прекратится, младенец окажется не в состоянии нормально подготовиться к отнятию от груди и к реакции на него, и в этом случае вообще бессмысленно говорить об отнятии его от груди. Простое прекращение кормления грудью — это еще не отнятие от груди. Мы можем увидеть огромное значение отнятия от груди на примере нормального ребенка. Когда мы наблюдаем сложную реакцию ребенка на это действие, мы знаем, что это произошло в результате нормального процесса «появления и разрушения иллюзии», благодаря которому мы можем пренебречь им в наших рассуждениях о действительном отнятии от груди. 3Я имею в виду здесь умение быть матерью в самом полном смысле этого слова. Когда говорят о том, что первый объект — это грудь, слово «грудь», как я думаю, употребляется ДЛЯ замены понятия «умение быть матерью» и ДЛЯ обозначения реальной части тела. Мать может быть достаточно хорошей матерью (в том смысле, как я это понимаю) и кормя младенца из бутылочки с молоком. Если придерживаться этого расширенного по-нимания слова «грудь» и составной частью этого термина считать умение быть матерью, то тогда возникает связь между теориями раннего развития, предложенными Мелани Кляйн и Анной Фрейд. Единственным различием между ними остается лишь время их создания, являющееся несущественным различием, которое автоматически исчезнет в будущем. [b]Выводы из теории «появления и разрушения иллюзии»[/b] В статье высказано мнение о том, что задача принятия реальности остается нерешенной до конца, ни один человек не может освободиться от напряжения, связанного с наличием внутренней и внешней реальности, а освобождение от этого напряжения обеспечивается промежуточной областью опыта 4(искусство, религия, и т.д.). Эта промежуточная область является непосредственным продолжением области игры маленького ребенка, который «потерялся» в этой игре. В младенчестве эта промежуточная область необходима как начальная основа для взаимоотношений ребенка с внешним миром. Ее появление становится возможным благодаря заботе достаточно хорошей матери в ранней критической фазе. Для этого требуется непрерывность (во времени) внешней эмоциональной среды и отдельных элементов физической среды, таких, как переходный объект или переходные объекты. Переходные явления доступны младенцу благодаря интуитивному осознанию родителями напряжения, связанного с перцепцией объектов, и мы не подвергаем сомнению проявления объективности или субъективности ребенка в тех случаях, когда речь идет о переходном объекте. Если взрослый потребует от нас признать его субъективные явления объективными, то мы увидим в этом признак сумасшествия. Если же взрослый человек способен наслаждаться личной промежуточной сферой, не предъявляя при этом никаких требований, то мы можем признаться в существовании наших собственных промежуточных областей и порадоваться их совпадению, то есть общему опыту членов группы в искусстве, религии или философии. 4Ср. Riviere 1936. [b]О статье Вульффа[/b] Мне хотелось бы обратить особое внимание на уже упоминавшуюся выше статью Вульффа, в которой содержится замечательный клинический материал, служащий иллюстрацией того, что я назвал переходными объектами или переходными явлениями. Между нашими точками зрения существует определенное различие — различие между моим термином «переходный объект» и понятием Вульффа «фетишистский объект». Изучение статьи Вульффа показывает, что он использовал слово «фетишистский», когда относил к младенчеству то, что в теории обычно связывают с сексуальными перверсиями. Я не могу сказать, что он уделил в своей статье достаточно места рассуждениям о переходном объекте ребенка как здоровом раннем опыте. Я считаю, что переходные явления являются здоровыми по своей сути и носят всеобщий характер. Если же мы распространим слово «фетишистский» на нормальные явления, мы что-то упустим в значении этого термина. Я бы предпочел использовать слово «фетишистский» для описания объекта, который присутствует в случае мании, связанной с материнским фаллосом. Затем я бы сказал, что мы должны сохранить место для иллюзии материнского фаллоса, то есть идеи, носящей универсальный, а не патологический характер. Если мы сместим теперь наш акцент с объекта на слово «иллюзия», то вплотную подойдем к переходному объекту младенца. В данном случае очень важно понятие «иллюзия», которое является универсальным для области опыта. Далее мы можем позволить переходному объекту быть потенциальным материнским фаллосом, но сначала он должен стать грудью, то есть вещью, созданной младенцем и в то же время обеспечиваемой внешним окружением. В этом смысле я думаю, что исследование использования младенцем переходного объекта и переходных явлений в целом поможет пролить свет на происхождение фетишистского объекта и фетишизма. Однако мы теряем что-то ценное при движении назад от психопатологии фетишизма к переходным явлениям, относящимся к самому первому опыту, универсальным для здорового эмоционального развития и неотъемлемо связанным с ним. [b]Резюме[/b] В статье уделено внимание обширному полю наблюдения за ранними пере-живаниями здорового младенца, выраженными в основном в его взаимоотношениях с первым предметом. Первый предмет относится ко времени аутоэротических феноменов, сосания кулака и большого пальца и продолжается с появлением первой мягкой игрушки, куклы или игрушек из твердых материалов. Оно связано с внешним объектом (материнской грудью) и с внутренними объектами (магически инт-роецированной грудью), но отличается от них обоих. Переходные объекты и переходные явления относятся к области иллюзии, которая стоит у истоков опыта. Ранняя стадия развития становится возможной благодаря особой способности матери к адаптации к желаниям своего ребенка, создающей у ребенка иллюзию реальности существования того, что он создает. Эта промежуточная область опыта, которая является относительно независимой от внутренней или внешней реальности, составляет основную часть опыта младенца и сохраняется в течение всей жизни индивида как сильное переживание, связанное с искусством, религией, миром фантазий и творческой научной деятельностью. По этой причине можно говорить о позитивном значении иллюзии. Переходный объект ребенка, как правило, постепенно декатектируется (осо-бенно в случае появления культурных интересов). [b]В области психопатологии:[/b] О наркомании можно говорить как о регрессии к ранней стадии, в которой переходные явления еще носят устойчивый характер. Фетиш можно описать как активность специфического объекта или вида объекта, возникающего еще в младенческом опыте в переходной области и связанного с манией материнского фаллоса. Ложь и воровство можно описать как бессознательное стремление индивида к устранению разрыва в непрерывности опыта, связанного с переходным объектом. [b]Библиография[/b] ABRAHAM, К. The First Pregenital Stage of the Libido (1916). Selected Papers, Hogarth Press. FAIRBAIRN, R. D., Psychoanalytic Studies of the Personality, Tavistock Publications, 1952 FREUD, S. Case of Dora (1905). Collected Papers, Vol. 3, pp. 63-64. Group Psychology and the Analysis of the Ego, 1921. The Ego and the Id, 1923. HOFFER, W. The Psychoanalytic Study of the Child, Vol. III-IV, p. 51, 1949. ILUNGSWORTH, R. С Sleep Disturbances in Young Children. В. М. /., 7 April 1951. LINDNER. Jahrbuch fur Kinderheilkunde, N. F., XIV, 1879. RTVIERE, J. Int. J. Psycho-Anal., 17, p. 399, 1936. WULFF. Fetishism and Object Choice in Early Childhood. Psychoanal. Quart., 15, p. 450, 1946. http://www.winnicott.ru/